Жирная точка над старым миром.

Андрей Мартьянов математически доказал, что с вводом в строй морской ракеты «Циркон», впервые за последние 500 лет западное военное доминирование окончательно и бесповоротно накрылось медным тазиком, вылетело в трубу, приказало долго жить, откинуло копыта, сгорело синим пламенем, соснуло тунца, пошло псу под хвост, слилось в унитаз, село в лужу, крякнуло… остановите меня, кто-нибудь!….

Одним словом:

«Всё нормалёк, Россия оцирконилась (ну и окинжалилась, само-собой) и ощетинилась, закончив активную фазу сосредоточения…

    Вообще же, если честно, совершенно удивительно наблюдать как погибла сама концепция авианосно-центричного флота как и концепция, никогда в реальности не применённая на практике, counter-insurgency, как и масса других концепций, которые написаны были на Западе, особенно США, за последние 30 лет. Обратите внимание—написано было немеряно, а на выходе—ноль. Ну только если не считать важную тематику Сетецентрики. А Россия просто взяла и сделала и это реально всё перевернуло мир, потому что считаются только с сильными. А с Цирконом и Кинжалом—они даже не успеют помолиться.»

То есть точка поставлена жирная, аппетитная, для нас вполне съедобная, ну а то, что русскому хорошо, то немцу и англосаксу – смерть – мы уже знаем благодаря народным пословицам. Кризис, в который, как в колодец, опускается коллективный Запад – прямое следствие этой цирконовой жирной точке. Половину прошлого тысячелетия свои системные и структурные болячки гегемон решал путем ограбления «нецивилизованных варваров». Посредством локальных и глобальных военных конфликтов, развязываемых в удобное для себя время в максимально благоприятной конфигурации. Отрастил кулаки-кувалды и неплохо ими орудовал. Все остальные спасательные рефлексы атрофировались на ненадобностью. Ну а раз у тебя из инструментов – только молоток, любая проблема представляется гвоздём. Поэтому гегемон действует сегодня также, как и во времена опиумных войн. А оно не срабатывает! Мало того, гегемона посылают и обещают вдуть по самые помидоры, если только дернется. Это обескураживает. Угроза, которую не можешь реализовать, оказывается, делает угрожающего смешным и неинтересным. А кризис не стоит и его пушистое прикосновение чувствовать каждый житель метрополии, стремительно теряющей свой с таким трудом созданный имидж «сверкающего града на холме».

Англосаксонский мир, он же коллективный Запада, не имея возможности под страхом военного разгрома, грабить весь остальной мир, обречен на экономическое… напишу фиаско, хотя просится другое слово из шести букв, второе «и».

Полтора года назад в журнале https://alex-rozoff.livejourna… выдвинут тезис: если разрушено доверие к системе, то починить экономику стереотипными средствами — не получится.

…Как генералы всегда готовятся к прошлой войне — так авторитетные эксперты всегда ориентируются на прошлый кризис. В данном случае — на кризис финансовых пузырей 2008 года. Авторитетным экспертам кажется, что для запуска экономики после карантинной паузы надо просто «восстановить ликвидность». Попросту говоря — накачать денег в экономику при помощи субсидий и сверхдешевых кредитов. Тогда будет преодолен кризис неплатежей, и кризис сбыта. Восстановятся платежные цепочки, а значит восстановится производство и потребление. Машинка экономического цикла завертится снова.

Это монетарный подход, который кое-как сработал в 2009-м (кое-как — в смысле: превратил острую рецессию в хроническую, и привел к огромному росту токсичных долгов).

Что же произойдет теперь, если накачать еще денег в экономику?

Дело не в том, что это вызовет новый скачок объема токсичных долгов.

Дело в том, что «коронакризис» отличается от прошлого «пузырекризиса». На этот раз машинка экономического цикла не завертится просто от вливания денег. В ней сломалась важная деталь, которую можно назвать «мыслимой картиной будущего».

Воланд в романе Булгакова высказался на эту тему так: «Для того, чтобы управлять, нужно, как-никак, иметь точный план на некоторый, хоть сколько-нибудь приличный срок. Позвольте же вас спросить, как же может управлять человек, если он не только лишен возможности составить какой-нибудь план хотя бы на смехотворно короткий срок, ну, лет, скажем, в тысячу, но не может ручаться даже за свой собственный завтрашний день?.. Человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус! И вообще не может сказать, что он будет делать в сегодняшний вечер»

Так вот: с цивилизованным массовым человеком произошло примерно то же самое, что в романе Булгакова произошло с Иваном Бездомным. Массовый человек вдруг обнаружил, что все его планы на сезон, на год, на пятилетку, и уж тем более на больший срок, выглядевшие вполне надежными, вдруг разрушились. Причем именно у массового человека (а не у редких единиц, которым просто очень сильно не повезло).

У массового человека (рабочего, фермера, торговца, клерка, и потребителя) рухнули все планы, причем внезапно, и по причине того, что цивилизация, которую он считал чем-то устойчивым и надежным, оказалась карточным домиком. Дунул ветер — и рассыпались все планы даже на сезон и на год, не говоря уж о более долгих сроках. Причем массовый человек оказался в состоянии полной беспомощности перед непонятной внешней силой, лишившей его собственного источника средств к существованию, и даже свободы передвижения в буквальном смысле.

Мало того. Рассыпалась вся система социальных связей, ценностей, правил и законов.

Массовый человек вдруг оказался ввергнут в ситуацию, характерную для войны (только без, собственно, войны).

Разумеется, то, что случилось в период карантина — это лишь сверхлегкая эмуляция войны. Тот факт что все время (или почти все время) работало электричество, водопровод, локальное снабжение предметами первой необходимости, и даже телефон — это гигантское счастье по меркам войны. Можно сказать: сверхъестественное счастье. Но…

…Но, именно по меркам войны. А по меркам цивилизованного мирного времени, то, что произошло, это гигантское дерьмо. Можно сказать: сверхъестественное дерьмо. И массовому человеку (привыкшему к бесперебойному функционированию цивилизации) будет крайне трудно избавиться от ощущения окружающей социально-экономической среды, как гигантского сверхъестественного дерьма.

Это ощущение, возможно, на годы. А недоверие к окружающей среде, возможно навсегда. Теперь простой вопрос: что будет с экономикой, если массовый человек живет субъективно с полнейшим недоверием к завтрашнему дню (буквально к завтрашнему дню)? Ответ состоит из шести букв, вторая «и».

Итак, точка поставлена и всех конечно же интересует, с чего начнется следующее предложение. И у нас есть что предположить и рассказать. Однако, отложим этот разговор до завтра. Насладимся шутками и прибаутками, как из рога изобилия струящимися из очередей за топливом в Британии и от бюргеров, получающих свежие счета за свет и отопление – в Европе. Они считают, что это «ДНО» и дальше падать некуда. Какие они наивные…